Кровь пьют руками - Страница 96

Как и я.

Выходит, не хватило.

*******

Возле подъезда, на грязном асфальте двора — женщина. Ратиновое пальто, вязаная шапочка.. Тело изломано, в последней судороге мучительно тянется вперед, к луже, отсвечивающей праздником заката. Не надо быть литератором, чтобы отчетливо представить: вот женщина впальто на одних руках ползет по замызганному кафелю подъезда, волоча за собой отнявшиеся ноги, мертвую, бессмысленную, ненужную тяжесть… здесь обошлось без акул — перелом позвоночника.

Эта — накрылась.

Как, наверное, накрылась бы и я, отдай мне Девятый приказ об участии Стрелы в ликвидации смешного алкаша Алика.

Впрочем, Стрела накрылась раньше.

Дверь подъезда — старая, давно не крашенная. Мокрый грязный снег хрипло взвизгивает под ногами.

Игорь молча подносит палец к губам. Его пистолет наготове, ждет верной собакой, способной рявкнуть в любую секунду по приказу хозяина. Прижимаюсь к шершавой влажной стене, прислушиваюсь.

В подъезде тихо. Могильный склеп, не подъезд.

Значит, и там — накрылись.

Дверь скрипит: мерзко, еле слышно. Маг сглатывает, левой рукой зачем-то проводит по волосам; ныряет в черную сырость.

Секунда.

Две.

— 3-заходи!

Под ногами кровь — как в тот день, когда шаман Ерпалыч тихим словом смирял кентов. Знакомый, отвратительный запах…

Испуганно щелкает выключатель. Равнодушие желтого света, исходящего от лампочки под потолком…

— Оп-поздали!

Игорь кивает на открытую дверь парадного хода — мимо подвала, на улицу, где он когда-то любовался «китоврасами». Но я смотрю не туда. Там пусто, тихо, а вот здесь…

Здесь тоже тихо; но не пусто.

Я не ошиблась — все как в тот раз. Или почти — все.

Старший сержант Петров плашмя лежит на ступеньках, сжимая в руке свой нелепый палаш. Второй рукой Петров, невозможно, по-змеиному выгнувшись, дотягивается до автомата. На палаше засыхает бурая ржавчина, на лице упрямого Ричарда Родионовича — тоже кровь, кровью намок казенный полушубок, один погон почти сорван,висит на нитке.

Плохо соображая, что я делаю, перебираюсь через завал из тел.

Касаюсь запястья. Все.

Позади, на площадке первого пролета…

Сразу и не разобрать, что там. Узнаю только буйную бороду. Мотоцикл по имени Фол опрокинут на кафельную плитку, полузавален двумя телами, чьи-то пальцы мертвой хваткой вцепились ему в горло.

Вцепились — не разжались.

Еще один в серой куртке и вязаной шапочке (такой же, как у женщины во дворе) лежит навзничь рядом, возле руки — десантный нож с «кишкодером»-обушком.

Еще кто-то… светлый плащ, на левом лацкане — бурое пятно, словно орден Кровавой Звезды.

— Ушел, г-гад! — Сероглазый Волк кивает на противоположный выход. — Ч-черт, пожадничал, надо быловзвод к-кинуть…

— Но почему Залесский? — не выдерживаю я. — Игорь! Ведь он просто алкаш!

Маг по имени Истр злобно усмехается, качает головой.

— Просто алкаш, Стрела?! Просто алкаш?! В том-то и беда, что все Легаты поначалу — просто! Жаль, не успели!

Легаты? Но кто бы мог подумать, что этот мямля в тапочках!..

Мямля в тапочках сумел узнать об Эми, не выходя из своей квартиры; и диктофон кричал чайками над океаном, и стрим-айлендцы говорили по-русски.

Мямля в тапочках просил за меня Ворона, или что он там делал за меня, этот мямля, — и Ворон сотворил чудо.

Брат этого мямли…

— Почему вы не обратились к подобному мне? По моим сведениям, вы имеете такую возможность.

— Господин Молитвин умер. Больше нам не к кому обращаться.

— Мистер Молитвин? Ваша информация не есть полная…

Вот о ком говорил Пол-у-Бог! Игорь прячет пистолет, морщит нос, беззвучно смеется.

— 3-завалили задание, Стрела! Ладно, ну его к свиньям собачьим! Сейчас поднимемся, взглянем н-на всякий случай…

Но подниматься нам не пришлось.

Стук двери — негромкий, резкий.

Шаги.

Кто-то спускается вниз.

Пистолет вновь в руках Игоря. Мы отходим в узкий аппендикс выхода во двор.

Неужели он?

Тот, кто идет к нам, слегка шаркает ногами. Словно старик. Словно каждый шаг стоит ему года жизни.

— Игорь! Не надо оружия!

Маг смотрит на мертвецов, загромоздивших пролет и лестницу, скалится, кивает.

— Д-да, Стрела. Не поможет…

Шаги все ближе…

Он!

Алик-алкаш, Легат Печати, спускается по лестнице. На плечах — старая куртка с латкой на левом локте, на ногах — знакомые тапочки. В руках — разлохмаченная пачка листков. Идет медленно, с трудом, наваливаясь боком на перила.

Возле трупа сержанта Петрова он останавливается — на какой-то миг. Затем прижимается к стене, протискивается.

Мы ждем;

С ноги Легата спадает тапочка, он долго ищет ее, надевает.

— Мне… надо пройти.

Голос звучит глухо, странно. Глаза смотрят под ноги.

— Зачем вы убили м-моих людей, Олег Авраа-мович? — Игорь уже пришел в себя, на лице — привычная улыбка. — Они просто хотели с вами п-побеседовать.

Легат поднимает взгляд: так поднимают убитого ребенка.

На нас смотрят незнакомые мертвые глаза. Такие же, как у его брата.

Нет, другие!

В глазах у Пол-у-Бога — цунами.

В этих глазах — только пустота.

Ничего не осталось.

— Я… не убивал их. Мне надо пройти…

Игорь кивает, берется рукой за дверь.

— Ладно! Поговорим во дворе.

Над нами — пустые окна с выбитыми стеклами. Под ногами — черный тающий снег. А над всем этим — расколотое небо.

Легат выходит из подъезда, неторопливо оглядывается, словно видит двор первый раз в жизни. Левая рука сжимает листки бумаги.

— Мне… надо…

— Олег Авраамович! — Маг усмехается уверенно, твердо. — В-все, что вам нужно, -это п-пройти к вертолету. Пилот я н-неважнецкйй, но обещаю д-доставить в целости.